Псiхалогiя
У Беларусі Саша працаваў аддзелачнікам. У 2019 ён пачаў займацца грамадзянскім актывізмам і быў вымушаны з’ехаць з Беларусі з прычыны палітычнага пераследу. Саша прарабіў няпросты шлях: спачатку паехаў ва Украіну, адтуль у Грузію, потым зноў ва Украіну, і, нарэшце, — у Польшчу.
“Долгое время я употреблял опиаты без последствий…”
Я столкнулся с зависимостью еще когда мне было 16-18 лет. Я сидел на трамадоле (медицинский опиат) и параллельно употреблял все вещества, которые попадались под руку.
Изначально употреблять вещества меня подтолкнула компания. Я жил в Северном поселке города Минска. Мы знали, что старшие ребята курят травку, нам это было интересно. Потом, в 16 лет, я попробовал трамадол. С опиатами мне становилось намного проще жить. Но ты не обращаешь внимание на то, как меняется твоя жизнь, как меняются приоритеты, фокус ценностей. В конечном счете это начинает мешать полноценно жить.
Долгое время я опиаты употреблял без последствий, мне просто нравилось видоизменённое состояние. Но не стоит забывать, что трамадол — это то же синтетическое производное опиума. Вскоре я стал ощущать проявление физической зависимости. Это стало не просто образом жизни, а необходимостью. Я просыпался в холодном поту, не мог двигаться, не мог разговаривать, не мог ничего делать. Я стал на анонимный учёт, но это мне не особо помогло. Суть лечения заключалось в том, чтобы с одной зависимости перепрыгнуть на другую. Чтобы лечиться от зависимости опиатной, обычно выписывают трамадол, диазепам, как более легкие вещества. Но если сидишь на трамадоле, то что тебе выпишут? И была большая вероятность попасть в новую зависимость от тех препаратов, что тебе выписывают. Слышал такое мнение, что трамадол хуже маковой системы, так как это синтетический опиат и ломка от него сильнее.
Но в 18 лет меня посадили по 328 статье за наркотики. Так что вопрос с зависимостью от опиатов решился сам собой.
До суда единственное, что мне давали врачи, — это анальгин и валерьянка. Три месяца было очень тяжело, у меня была бессоница из-за синдрома отмены. Но когда приехал в колонию, там повезло с врачами. Мне назначили курс лечения, после которого стало легче.
“Постепенно я пристрастился к мефу…”
После выхода из тюрьмы я иногда употреблял мефедрон и регулярно курил марихуану. Постепенно я пристрастился к мефу. Случилось это на фоне тяжелой жизненной ситуации, мы разошлись с женой. Ребёнок остался с ней, я впал в уныние.
Мефедрон меня выбрасывал из реальности, и я стал слишком часто его юзать. У меня сформировалась серьезная зависимость, за пару лет я потратил несколько тысяч долларов. Это оставило на мне серьезный отпечаток.
Потом я переехал в Украину и какое-то время продолжал употреблять меф, пока у меня не случился наркотический психоз. Я принял его внутривенно и решил, что меня принимают КГБшники. Я тогда на уши поднял всех своих знакомых и после этого подумал, что, наверное, надо попуститься и ушел в трехмесячную ремиссию. Стал хорошо себя чувствовать, но потом снова втянулся. Я влюбился, и мы с подругой злоупотребляли мефом где-то 1,5 года. Потом я понял, что это мешает жить, уже не работает так как это работало. Нет прежнего эффекта. Плюс все это начало отражаться на моей социальной жизни, я буксовал на месте, не развивался.
Я считаю, что современные дизайнерские наркотики, какие как меф, соль, нбомы, плохо влияют на личность. Взять те же нбомы – это настолько сильный психоделик, что с ним сложно справиться. Вообще специалисты не рекомендуют употреблять психоделики до 27 лет, когда у тебя недостаточно сформировалась психика. Ведь можно просто сойти с ума.
То же самое касается мефедрона. Он может развить шизофрению, психозы, навязчивые мысли. Мне даже кажется, что иногда он работает сильнее в этом плане сильнее, чем амфетамины. У меня есть знакомые, которые начали употреблять дизайнерские наркотики, и их мышление сильно изменилось: появилось больше навязчивых, бредовых мыслей.
“Когда ты зависимый, твоя система ценностей рушится…”
Когда ты зависимый, твоя система ценностей рушится. Единственное желание, которое у тебя остается, — это менять своё сознание. Когда с психологической зависимости переходишь на физическую, это становится вопросом твоего нормального существования как социальной единицы. То есть ты не можешь функционировать без вещества. Но тот же трамадол нужен был мне с утра был просто, чтобы зарядить “батарейку”. Я не мог ничего делать, пока не приму его. В целом зависимость в корне меняет твою жизнь. Мотивация развиваться, быть лучше падает. Бывают, конечно, исключения. Например, бизнесмены, которые употребляют героин, но не превышают свою дозу и живут с этим. Но это редкость. Когда ты трезвый, ты ставишь себе цели. В принципе цели у многих простые: выжить, покушать, найти партнерку. Когда ты в систематическом употреблении, то у тебя остается одна цель — найти вещество. Когда ты трезвый, в приоритете, помимо всего выше указанного, могуть быть также самореализация, финансовая независимость. Когда ты в системе, у тебя нет этих целей, первые задачи меняются и от этого меняется вся жизнь.
В эмиграции я стал гораздо реже курить марихуану и употреблять дизайнерские наркотики. Несмотря на то, что часто люди начинают прибегать в эмиграции к ПАВ чаще. На самом деле в Беларуси у меня не было проблем найти вещества.
Почему я стал меньше употреблять? Не знаю… Быть может, в Беларуси я испытывал какой-то драйв от поездок за кладами. Наверное, это что-то нездоровое, но атмосфера ехать в лес за 10 км на машине, ходить там с фонарями меня привлекала. А здесь это не интересно.
Во-вторых, качество веществ в Польше значительно хуже и это сложнее контролировать. В Беларуси работала гидра, где все было удобно: ты мог почитать комментарии, узнать мнение потребителей о веществе. А все шопы тут в телеграмме и не понятно, что за качество у тебя будет.
В Европе нет хорошего мефедрона, и слава Богу. В доступности веществ в Польше есть не только негативные стороны, но и положительные. Как я говорил, сейчас я употребляю, но контролируемо. И буквально вчера я выписал себе рецепт на марихуану. 15 грамм за 480 злотых, это отличная цена. И у меня есть возможность покупать чистый, проверенный продукт, не нарушая закон.
Есть и нелегальные способы, например, заказать доставку. Люди не попадаются на этом и не сидят колоссальные сроки. Но в любом случае это остается черным рынком и я, как наркоактивист, против таких методов.
Я считаю, что вещества должны контролироваться в плане качества, чтобы не было пагубного влияния на здоровье человека. Например, профилактика передозировок на черном рынке не сильна развита. Хотя в Беларуси, на “гидре” всё же существовали боты-помощь при передозировке, а также уголок здоровья, где можно было почерпнуть информацию.
Сейчас же шопы занимаются просто черным бизнесом и людям не посвящённым опасно иметь доступ к этому. Они не понимают, что это за вещества и могут потеряться.
“Для развлечения использовать вещества лично для меня неприемлемо…”
За последние годы мое отношение к веществам изменилось. Пришло какое-то осознание, что должна быть культура употребления и население нужно информировать об этом. Ведь вещества рядом с нами, они могут оказаться в нашем окружении и в моменты слабости, особенно, когда ты не трезвый, тебе могут предложить употребить. И ты согласишься, даже если раньше и не планировал. А в результате можно оказаться с серьёзными проблемами: финансовыми, со здоровьем, ментальными.
Я лояльно отношусь к веществам, продолжаю их употреблять, но не систематически. Я считаю, что вещества — это что-то наподобие инструментов, которыми нужно уметь пользоваться. Конечно, можно развлекаться, но для развлечения использовать вещества лично для меня неприемлемо. После стольких лет употребления какого-то прикола я уже не вижу.
Когда я говорю про инструмент, то я имею в виду нечто для работы с самим собой, для расширения сознания. Та же марихуана видоизменяет твое сознание, и многие вещи ты видишь под другим углом, твое сознание становится более гибким. К сожалению, рутина дней заставляет твое сознание костенеть. Монотонная работа или даже креативная работа все равно на тебя давит. Иногда хочется выпить и покурить с друзьями, поразгоняться на разные темы, скинуть этот груз. И марихуана будет сопутствовать полету фантазии. Психоделики могут быть способом более глубокой работы с самим собой, анализа внутреннего диалога. Их даже используют в медицине, чтобы лечить ментальные заболевания.
Я считаю, что наркооброзование может изменить ситуацию с веществами в правильную сторону. Но только не так, как это происходит в Беларуси, когда по школам ходят люди и рассказывают свои истории про вмазки на притонах. Это так не работает. Я также думаю, что эти программы должны проходить чаще и быть более доступны для аудитории.
Границы культурного употребления завияит, наверное, от веществ. Вот каннабис, например, можно курить два раза в неделю и считаю, что от этого ты не будешь видеть каких-то сильных изменений в себе. Мефедрон раз в месяц или даже реже. От него больше шансов впасть в зависимость.
Если ты принял его четыре раза в месяц, — это уже потолок. Но если ты едешь за добавкой, то это говорит о том, что ты не справился с голодом и не признаешь тот факт, что вещество больше не будет так действовать, как действовало. Если от употребления становится некомфортно, то употребление нужно останавливать. Если ты несколько дней пропадаешь под кайфом, а не один вечер на рейве, то это уже звоночек. О какой тогда культуре можно говорить?
Если контроль потерян, то стоит надеяться, что в твоём окружении есть люди, которые тебе помогут. Либо стоит обращаться за помощью, если ты практикуешь подобное. Нужно найти способы защитить себя от самого себя. Лучше заранее знать контакты специалистов, куда звонить. В Польше, насколько я знаю, ситуация со специалистами, которые могут тебе помочь, обстоит лучше, чем в Беларуси.
“В Беларуси люди продолжают относиться к наркопотребителям и наркополитике, как учит режим Лукашенко…”
Стигматизация наркопотребителей не исчезает в беларуском обществе, оно все так же консервативно. Эта тема табуирована, не популярна, о ней почти не говорят. В частности в демократическом белоруском сообществе все сфокусированы на политических вопросах и политзаключенных. А такая огромная группа лиц, как наркопотребители или осужденные по статье 328, остаются без внимания.
В Беларуси люди продолжают относиться к наркопотребителям и наркополитике, как учит режим Лукашенко. Считают, что это пропащие люди, что они должны сидеть в тюрьме. Стигматизация потребителей у нас очень ощутимая.
Я, несмотря на 20 тилетний опыт употребления, продолжаю иногда прибегать к ПАВ. Но это не мешает мне быть хорошим человеком, активистом, помогать тысячам людей, консультировать их, искать помощь. Также я помогал беженцам из Украины на протяжении года. Но как только люди узнают, что я раньше кололся, то они просто охреневают. И я замечаю, что иногда они начинают видеть не активиста, который сделал много хороших дел, а наркомана.
Несмотря на все минусы употребления, я считаю, что легалайз и декриминализация веществ должна быть. Особенно декриминализация, причем абсолютно всех веществ.
Есть много подводных камней, связанных с легалайзом в разных странах. Америка, Иран… Там много наркозависимых на грани бездомности. Но нужно рассматривать каждое дело по отдельности. Искать причины, почему так произошло в отдельном штате, городе и принимать меры для решения проблемы. В Иране, насколько я знаю, опий – это часть культуры… И доступ, я считаю, должен быть ограничен.
В идеале это должно быть так: ты идешь к психиатру, он дает тебе заключение, что ты психически устойчивый, и принимает решение выписать тебе косяк или микродзинг грибов. Если ты готов, то к целой ЛСД. Он смотрит, есть ли у тебя первый опыт употребления и решает, какое вещество для тебя было бы более безопасным.
Потребителей ПАВ лишь в крайнем случае необходимо привлекать к уголовной ответственности. Должна быть реабилитация, рехаб, хорошая психологическая помощь.
Вообще, это очень сложная тема, ведь у наркопотребителей много триггеров. Ты можешь три месяца прожить в рехабе, но увидеть шприц в аптеке, и это будет спусковым крючком. У меня как-то было такое. Я пришел к другу, мы покурили ганжи, и в клипе я увидел шприцы. Той ночью проснулся в холодном поту, мне снилось, что я колюсь. Поэтому реабилитация — небыстрый процесс. Так, как это проходит в России и Беларуси, так не работает. Людей насильно удерживает, чуть не в наручниках. И эти люди в дальнейшем все равно срываются. Нужно перенимать опыт других стран и создавать более гуманные условия.
Артыкул створаны ў рамках стыпендыяльнай праграмы Free Belarus Center