Псiхалогiя
Калісьці, да з’яўлення nottoday, я рабіў матэрыял пра ўкраінскі праект «Мотылёк». «Мотылёк» — гэта онлайн‑супольнасць, якая на працягу многіх гадоў (больш за 20) аказвае падтрымку і дае інфармацыю людзям з залежнасцямі. Пасля выходных, задумваючыся пра праблемы нарказалежных, я ўспомніў пра іх, і думкі пра становішча залежных падчас вайны не пакідалі мяне ўвесь вечар.
У ўмовах поўнамаштабнай вайны іх праца стала крытычна важнай, але адначасова неверагодна складанай. Мы пагаварылі з прадстаўнікамі праекта пра тое, як змянілася іх місія, хто цяпер шукае дапамогі і што дапамагае не апусціць рукі, калі вакол хаос.
— Сейчас «Мотылёк» – это больше, чем просто сервис. Вы постоянно рядом с людьми в сложном положении. Как вы сами понимаете главную цель своей работы сейчас, во время войны? Что для вас важнее всего сохранить в этом деле?
— Работаем потихоньку, что можем и успеваем, то делаем. Важнее всего сейчас сохранить стабильную психику, с этим у многих проблемы.
— Как сейчас выглядит ваша работа на практике? Какие формы поддержки работают лучше всего: консультации онлайн, форум, материалы, направление к другим спецам? Что оказалось самым надёжным и устойчивым в этих условиях?
— Консультируем на форуме и в чате, часто пишут в личные сообщения администрации или в бота, а также на email. В общем, по всем каналам даём обратную связь, написали пару брошюр. Перенаправляем, как правило, на местные НПО или профильных, драг-френдли специалистов.
Самым устойчивым оказалось решение не забросить проект, который не имеет никакого финансирования.
— Война сильно изменила психоэмоциональное состояние людей. Замечаете ли вы, что появились новые способы употребления веществ или новые группы людей, которые раньше не считали себя уязвимыми?
— Да, за последние годы это проявилось и будет прогрессировать. Новые «лица» — это, разумеется, ветераны, которых можно разделить на разные категории: от налбуфинщиков до полинаркоманов. В целом в обществе чувствуется всплеск решения своих проблем с помощью ПАВ, что было предсказуемо.
— Снижение вреда всегда связано с заботой, рациональностью. Как эти принципы работают, когда безопасность постоянно под угрозой, а стресс стал нормой?
— Всё адаптировалось. Если говорить про работу на улице, то всё так же, разве что есть моменты, когда работник может не выйти на маршрут из-за воздушной тревоги. Плюс проблемы с ТЦК, но, как правило, в этой сфере работают пациенты государственной программы ЗПТ, а их де-факто не мобилизуют. Ещё можно отметить, что некоторые НПО, которые работали с наркозависимыми, переориентировались на другие сферы.
— В украинском обществе сейчас преобладает образ стойкости и несгибаемости. Как в этот нарратив вписываются люди с зависимостью? Не усиливает ли это их чувство вины?
—- Нет, многие привыкли, живут своей жизнью.
— Сталкиваетесь ли вы с военными или ветеранами, которые используют ПАВ, чтобы справиться с пережитым на войне? Есть ли здесь какие-то особенно сложные человеческие или этические моменты?
— Многие из нашего сообщества попали на фронт: кто-то пошёл сам, кого-то мобилизовали. Части из них уже нет в живых. Некоторые открыли темы на форуме и пишут там о своих «приключениях». Новые люди (ветераны) тоже приходят к нам, так как столкнулись с зависимостью и ищут поддержку и информацию. Стараемся им всем помочь, всё-таки мы давно понимали, что это случится. Так что сказать, что есть в нашей работе какие-то особенные моменты в связи с этим, то нет.
— С одной стороны, война вроде бы сближает людей. С другой — общество может стать менее терпимым к тем, кто «не вписывается». Как, по вашим наблюдениям, меняется отношение и стигма вокруг зависимости сейчас?
— Всё так же. В ТЦК отношение к наркозависимому как к чёрту. Если нет документов (справки, диагнозы, учёт), то поедешь служить. Работы с ними никто не проводит по вопросам «общения с зависимыми людьми». То же самое с простыми врачами и полицейскими.
— Для многих онлайн-сообщество «Мотылька» стало по-настоящему безопасным местом. Можно ли сказать, что во время войны именно такие простые, неформальные формы поддержки оказываются самыми нужными и человечными?
— Это решать уже людям, по крайней мере, жалоб на нас нет, или какого-либо негатива.
— Где проходит та черта, когда вы ещё можете помочь, и когда наступает ощущение бессилия? Как команда «Мотылька» справляется с такой постоянной эмоциональной нагрузкой и выгоранием?
— Как говорится, справляется «на злости». А если честно, то многие ушли: модераторы, редакторы и так далее. Не у всех есть мотивация и желание всё это делать на энтузиазме, тем более в такие непростые времена.
— Насколько тема снижения вреда сейчас важна для государства и тех, кто даёт гранты? Есть ли риск, что во время войны она считается второстепенной, хотя напрямую связана со здоровьем общества?
— По своему опыту можем сказать, что да, так и есть. Мы уже давно не издавали журнал, так как не могли найти финансирования даже на онлайн. Заявки, которые мы писали, не были поддержаны, помощи НПО тоже не дождались, ну и всё в таком духе. С другой стороны, программы СВ так и работают, запускаются новые проекты, пишутся отчёты, как бы всё идёт своим ходом.
— Когда активная фаза войны закончится, страну ждёт огромная коллективная травма. Считаете ли вы зависимость одним из главных посттравматических вызовов, и какую роль «Мотылёк» мог бы сыграть в этом будущем?
— Да, зависимостей будет больше, это очевидно. Насчёт «Мотылька» непонятно, что будет с проектом, честно.