Актывізм
У працяг рубрыкі “Свабода ў няволі. Салідарнасць без межаў”, мы зрабілі спецвыпуск з былымі палітзняволенымі анархістамі. Каманда «Не сёння, не ўчора, не заўтра» прапануе прачытаць размову з расейскімі актывістамі Львом Скарягіным і Дзянісам Козакам, пра іх ўцёкі з пад арышту і кантролю РФ. Уступ да тэкста ад Антона Краўцова з No Future.
Чым адрозніваюцца расейскія турмы ад беларускіх? Як займацца актывізмам у Расеі? Пра ўсё гэта чытайце ў новым матэрыяле “Не сёння, не ўчора, не заўтра”.
Антон Краўцоў (No Future)
Сейчас есть ощущение, что российские власти взялись за левых, анархистов, антифашистов. Самый свежий пример, который можно привести, это дело Antifa United — паблика в Телеграме и ВКонтакте, ростовских антифашистов, которые делали мерч, продвигали идеи антифашизма. Их задержали и шьют организацию экстремистского сообщества. Одно обвинения силовиков заключается в том, что они якобы демонстрировали нацистскую символику и разжигали ненависть к социальной группе “неонацисты”. Парни действительно устраивали акции прямого действия, нападали на неонацистов, забирали у них одежду с нацистской символикой, топтали её, рвали и портили, снимая это на видео. Очевидно, силовики считают это демонстрацией нацистской символики.
Добавлю, что националисты всегда больше готовы к сотрудничеству с властью, и российские неонацисты не исключение. Поскольку власти РФ взяли курс на национализм и патриотизм, на скрепность, традиционные ценности, то им с современными неонацистами по пути. Они их используют как неофициальную силу, которая может разогнать людей, неугодных российской власти.
Отношение к антифашистам, анархистам и левым в РФ со стороны государства конечно негативное. Были 2000-е, когда власти давили активистов, подминали под себя, сажали, кого-то убивали нацисты, и тогда движ потихоньку поутих, были и 2010-е когда движ не проявлял себя почти в никакой форме. Сейчас же происходит ренессанс движения: как антифа, где много молодых участников, так и националистического движения, где тоже много молодых участников. Антифашисты и другие социальные группы, не согласные с действующим курсом в отличии от неонацистов, являются для власти опонентами.
Но я б это не назвал войной государства vs левая, анархо, антифа тусовка, власти РФ борются не только с левыми, анархистами и антифашистам, но и с любым оппозиционным мнением. Поэтому в России враги все кто не согласны с существующим мнением.
С началом полномасштабного вторжения России в Украину многие российские активисты уехали. А те, что остались, не устраивают акции прямого действия или митинги, потому что в России это пресекается. Активисты находятся в андеграунде, и этот андеграунд невозможно сделать сейчас активным. Скорее это акции, за которые не “прилетит”, такие как “Еда вместо бомб”, их пока не разгоняют.
Самые актуальные кейсы среди анархистов, на данный момент, я б назвал: Азат Мистахов, Antifa United, дело “Сети”, преследование анархистов из Читы.
Что бы я пожелал политзаключённым и активистам: в первую очередь, сохранить себя. В это непростое время мы понимаем, что борьба и те, с кем борются активисты, эта гидра сильнее, и бросаться в одиночку в эту борьбу глупо. Машина переварит и не заметит. Нужно заботиться о себе и солидаризироваться с единомышленниками, участвовать в протесте, который не приведёт к тюрьме. Не стоит бросать в одиночку коктейли Молотова в ментовки — это приведёт только к порче имущества. Скорее сейчас время уйти в тень и работать там, не расклеивать плакаты и лозунги в надежде, что это заметят обыватели и “всё поймут”. Поддерживать политзаключённых и конечно друг друга.
Лев Скорякин был задержан за уличную акцию против ФСБ. Его приговорили к 5,5 годам лишения свободы. Льву повезло: он отсидел лишь треть срока. После “отсидки” Лев эмигрировал из России в Кыргызстан: он и там его настигли силовики. Льва повторно задержали на три 3 месяц. Теперь Лев живет в Берлине.
Лев Скорякин, российский анархист
“В России был объявлен в международный розыск…”
Я бывший активист ныне уже несуществующей организации “Левый блок”. Это была группа активистов, либертарно-левых идей. Мы занимались уличным активизмом, пропагандой действия, на собственном примере. Делали в основном агитационные, пропагандистские акции, а также помогали людям в решении социальных проблем, таких как: увольнение с работы без объяснения, выселения из общежитий.
В конце 2021-го года несколько человек из “Левого блока” решили сделать акцию, развернуть баннер возле одного из зданий ФСБ, подсветить его фаерами, чтобы таким образом выразить своё отношение к деятельности “правоохранительных” органов и сотрудников ФСБ. Силовики решили, что эту акцию организовал я. Мне дали 5,5 лет тюрьмы за хулиганство. Сначала хотели пришить экстремизм, но в какой-то момент следствие убрало политический контекст из моего дела. Было “хулиганство по политическим мотивам”, стало просто “хулиганство”. Поскольку нет политического мотива, то и экстремизма нет.
Самое важное в повестке у активистов РФ – это война и отношение к ней. Многие организации и активисты разошлись в видении происходящего. Было много негласных споров, но адекватные активисты пытаются противодействовать войне.
Но с каждым месяцем протестовать всё сложнее и сложнее из-за ограничений: преследований, сроков. Точную цифру политических заключённых не скажу, но в последнее время из-за войны их число возросло. Раньше это были участники “Болотного дела”, поддерживающие Навального, а также анархисты. Теперь же каждый второй, кто написал какой-то комментарий на тему войны, который не понравился силовикам, сидит, и таких людей много. Такими темпами скоро заново в тюрьмах появится масть “политический”.
Сколько среди заключённых в Российских тюрьмах анархистов? Много, по моим наблюдениям. Есть и активисты, которые близки к анархистам, есть те, кто не идентифицирует себя как анархист, но занимается активизмом, поэтому точное количество подсчитать затруднительно.
Самые громкие анархические дела в России это “Тюменское дело”, дело Азата Мистахова, дело “Сибирских антифашистов”, которых обвиняют в терроризме, что-то похожее на “Дело сети”. Недавно лево-либертарную активистку, не сказал бы что анархистку, но близкую к идеям, Дарью Козыреву задержали за стих про Тараса Шевченко. Егор Балазейкин, он говорил, что придерживается либертарных идей. Егор — это 16-летний юноша, которому испортили жизнь за то, что он пытался поджечь военкомат. “Зона солидарности” поддерживает многих заключённых анархистов, например Алексея Рожкова. У него был случай, похожий на мой, его тоже вывозили из Кыргызстана. Руслан Сидики— у него несколько эпизодов, он хорошо поакционировал.
Если мы вычтем три месяца из Бишкека, то получится 9 месяцев я находился в заключении. Если суммарно, я отсидел год, но 3 месяца в Кыргызстане — это отдельная тема. Был в двух московских СИЗО, одно из них Капотня, раньше был самый “черный” централ Москвы, в плане того, что мобильные телефоны были доступные, “братва” там была и коррупция процветала. Но перед COVID-19 его сделали “красным”, и там сейчас относятся ко всему до сих пор через призму карантина. Держат тебя две недели на карантине перед тем, как запустить в камеру. Но это делается для того, чтобы лучше узнать заключённого, кто он, какие у него интересы и т.д. Второе СИЗО — это Бутырка. Бутырка — это одна из старейших тюрем России. И там как было, так и будет, там ничего не меняется. Там частичный режим, но и частичный “чёрный ход-пароход” — так принято называть, когда в централе есть положения и договоренности между администрацией и “братвой”.
Отношение к политическим заключённым в тюрьмах России разное, но этот вопрос я бы разделил на две части: как к ним относятся зэки и как относится администрация.
Администрация относится к ним в основном нормально, старается не давить и не ломать. Потому что кто такой политзаключенный? Это человек, к которому чаще приходит адвокат, это человек, которого защищает общественность. Который, если что, поднимет такую шумиху, что не сладко будет администрации тюрьмы. Поэтому чаще всего их ставят на дополнительный учёт: нарушения режима, склонен к… и, конечно, лишают писем. Их обычно не сажают в общую массу, но тут есть нюанс: из-за статьи, которая есть у арестанта, за неё могут отправить и на общий корпус. Так было у меня, хоть дело политическое, но статья — хулиганка. А хулиганку, в основном, стараются запихать на общий корпус, а не на спец.блок. Хотя в последнее время стали отличать просто хулиганку от политической хулиганки и заселять на спец.блок.
Отношение среди уголовников — к тебе относятся с уважением не только потому, что ты шатаешь режим внутри стен тюрьмы, но и на воле. Считается нормальным, когда человек заехал за свои идеи, готов страдать за них.
Но есть и те, у кого-то мысль идёт “просто”, лучше деньги зарабатывал, чем занимался “ерундой”.
Сам факт, что политических заключённых не помещают в общую массу, говорит о том, что администрация давит на них и старается отделить от основной массы заключённых, чтобы с ними никто не общался и чтобы они ни на кого не влияли. Это первый факт давления, которое оказывает администрация тюрьмы на политических заключённых. Второй факт давления, который я уже упоминал: могут поставить на учёт, тщательнее читать письма, естественно, могут вообще изолировать, не передавать письма и отправлять в ШИЗО по любому поводу. Например, Навальный и Яшин, которые не являются анархистами, постоянно попадали в ШИЗО. Из анархистов Азат Мифтахов является ярким примером человека, который попадал в ШИЗО даже за то, что забыл надеть куртку или надел её не вовремя. Это чистая формальность, но она является основанием отправить человека на 15 суток в ШИЗО.
Я уехал в Кыргызстан после того как у меня в России завершилось следствие и мне сменили режим, дальше держать в тюрьме не могли. Назовём этот юридический казус. Хотели продлить, но напутали что-то в деле, и нас с подельником выпустили с подпиской о невыезде. Но через какое-то время мы решили не испытывать судьбу зная повадки “правохранительных” органов и свалить. Подельник уехал в Европу, а у меня загранника не было, поэтому у меня был выбор: Армения, Казахстан и Кыргызстан — я выбрал Кыргызстан. В там уже заработали камеры наблюдения, безопасный код, аналогично российскому, и я попался второй раз, но просидел три месяца и смог выбраться и благополучно эмигрировать.
Бишкек — это не Россия, а Кыргызстан. И отдельный разговор, там не стараются изолировать политических от общей массы. Мое дело было не в Кыргызстане, а в России, и я был объявлен в международный розыск. Поэтому изолировать меня им не особо было резона. Но если бы я пошёл против политической власти Кыргызстана, то я сидел бы отдельно. А так три месяца я провел в общем блоке.
В Кыргызстане еще сильны так называемые тюремные понятия, причём не только среди уголовников, но и в обычной жизни, что неудивительно, ведь население небольшое, у многих родственники или в СИЗО или в лагерях.
Поэтому в кыргызских тюрьмах до недавнего времени режим отсутствовал как таковой. Максимум — утренняя и вечерняя проверки, чисто формальные, а также шмоны, тоже чисто формальные — все знают, когда они будут. Но недавно президент Кыргызстана совместно с ГКНБ ликвидировал местного вора в законе, Камчи Кольбаева. И через некоторое время в лагерях начали закручивать гайки, в СИЗО Бишкека в том числе.
Правозащитные организации в каком-то смысле влияют на ситуацию в колониях. В колониях хотя бы сейчас не пытают, не избивают, не насилуют и прочие. Периодически приходят защитники к заключённым, узнать о том, как человек сидит, но понятно, что последние годы и им гайки закручивают. Из тех организаций, которые боролись за соблюдение прав человека в тюрьмах, всех адекватных уволили. И сейчас основная обязанность лежит на адвокатах и общественных деятелях. Потому что структуры, которые занимались правами политических заключённых, со временем государству удалось подмять под себя
Что тогда произошло, я не могу понять до конца до сих пор, но мне удалось эвакуироваться из России в Германию.
Меня фактически сперли с одной страны (Кыргызстана) и привезли в Россию, где пытали в аэропорту, посадили в СИЗО и через несколько месяцев отпустили со штрафом. До сих пор не понимаю, что это было. Формально я был перед законом чист, и препятствий уехать не было, так я оказался в Германии.
На всем пути до Германни мне помогали правозащитники. Список тех, кто помогал набрался внушительный — Вывожук, инТранзит, ОВД-Инфо, Rapid Unit и много кто ещё. При этом, что забавно, оба раза, что я выезжал из России, я выбирался сам, а там мне уже помогали: с билетами и так далее.
В Германии планирую возобновить активистскую деятельность в том виде, в котором она реальна. Это конечно не тот уличный активизм, к которому я привык, но что поделать, такова реальность. Пока что вместе с другими российскими бывшими политзаключенными проводим ивенты солидарности с теми, кто сейчас находится за решёткой. Может быть подключусь к каким-то ещё инициативам, время покажет.
Отношение к России не изменилось: негативным было и негативным осталось. В России, конечно, пи***ц, но до Беларуси еще далеко. Хочу ли я вернуться? Не знаю, лет через 20, посмотрим. Сейчас в России шанса на активизм почти нет, сажают за всё подряд. Но главное не падать духом, всё пройдёт, стены рухнут!
Ростовского анархиста Дениса Козака помогла поймать его сестра из «Единой России». Силовики искали его по всему региону и шили ему оправдание терроризма. Как-то Денис откомментил пост про самоподрыв анархиста Михаила Жлобицкого в здании ФСБ — этого было достаточно для объявления его в розыск. Козаку повезло и ему попались не самые умные представители силовиков, которые не смогли отследить, как он покинул страну. Им пришлось ловить его уже в Казахстане — установить слежку и подключать местных коллег. Последние были в замешательстве от того, что вменяют Козаку и, очевидно, сами думали, как бы его не выдать. Помогли правозащитники и, спустя год под арестом в дружественной России республике, Денис смог прилететь в Берлин. Историю Дениса можете прочесть ниже.
Денис Козак, российский анархист
Мне сказали: «Вы вменяемы, просто радикальный оппозиционер»
В день моего задержания я был у товарища дома в Ростовской области. В 7.00 утра мне поступает звонок с незнакомого: “Ало, Денис? Это Роман из полиции, подойди ко мне, пожалуйста”. Я расцениваю это как какой-то юмор и просто сбрасываю. Не думал, что сотрудник ФСБ, Центра Э, целый оперуполномоченный, будет представляться как какой-то школьник. Но тут мне приходит сообщение от товарищей, что по различным городам и квартирам к ним приходят, интересуются, где я нахожусь, и просят позвонить мне, чтобы я вышел на контакт с силовиками. Но выйти на контакт я решил, в том числе из-за того, что мне позвонила сестра. Она сказала, что все будет нормально, «они просто хотят с тобой поговорить из-за прописки, ты вообще не переживай, выходи, не скрывайся, не делай себе хуже». Звонил не посторонний человек, а сестра — я поверил. Хотя она и была, скажем так, со своими политическими воззрениями и давно встроилась в провластные системы и “Единую Россию”. Перед этим я просканировал номер этого Романа — у меня была на ноутбуке CRM-система “Билайна”, оставшаяся со старой работы. Это действительно был Роман Олегович Казин, 86-го года рождения, и по геолокации он находится напротив меня. Тогда я понял, что это не пранк. Я отформатировал все и вышел.
Мне предъявили ксиву, которую я так и не успел прочитать, затолкали в свою машину. Сказали, что нужно меня пробить по прописке.
А то “в Ростове много беженцев из Украины”. Когда меня привезли в местный РОВД, сотрудник спецслужб зашел в кабинет местного начальника и просто головой кивает: “Выйди”. И тот выходит, не может ничего сделать! Тогда я впервые убедился, насколько все эти карательные структуры, наподобие Центра Э и ФСБ, авторитетные и власть их безгранична.
Когда они попросили меня отдать телефон, стало понятно к чему идет дело. Поскольку я перед выходом его отформатировал, то спокойно отдал эту “лопату”. Потом они начали интересоваться где я работаю, про семью спрашивали… видимо, чтобы составить картину и потом давить. Потом задали мне три вопроса, с которых и начало фабриковаться дело. Спросили, как я отношусь к “специальной военной операции”, анархистскому движению и “Народной самообороне”, Михаилу Жлобицкому… При этом допрос проходил в лучших традициях советского и царского времени, поскольку их интересовало не совершаемое мной действие, а в первую очередь то, каких политических убеждений я придерживался. К счастью есть знаменитая статья 51 — имеешь право не давать показаний на себя и на своих близких — и она действительно сработала в некоторых моментах. То, что я администрировал “Анархоньюс” и другие сообщества, я отрицал. Меня продержали около 6-7 часов, не дали позвонить и воспользоваться юридической помощью, протоколов не выдали… Но самое забавное — после всего этого отпустили в свободное плавание. Мне сказали, что “езжайте, домашний арест, к тебе должны приехать”. И все, я сел дома у родителей ждать, а меня якобы не могли долгое время найти. Почему?
Ну, у нас же сотрудники правоохранительных структур немножко глупые и найти не могли, потому что звонили на номер, который был изъят вместе с телефоном.
Уже чуть не в розыск хотели подавать, а я просто сидел у родителей, пил чай и ждал.
Параллельно я начал готовиться покинуть Российскую Федерацию. Уже когда я собрал вещи, обналичил все счета мои, ко мне резко приезжают люди и говорят: “Поехали с нами, поговорить надо”. Начались допросы. В самом начале у меня был нормальный следователь. Он заявил, что “мы тут ни при чем, ФСБ накопало, я попытаюсь это дело закрыть”. Обещал попытаться сделать все и попросил “не буянить” только. Но когда его старший и другие сотрудники заметили, что он ко мне хорошо относится, следователя поменяли. Но человек был хороший, сразу признал, получается, что ФСБ фабрикует уголовное дело.
Но, к сожалению, ФСБ настолько карательная структура, что никто из других силовых структур противостоять им не может.
После этого меня отправили на судебно-психиатрическую экспертизу, по факту — в дурку. Там тоже допрашивали, но уже медики. В итоге сказали, что “вы вменяемы, просто радикальный оппозиционер”. Они просто признали факт, что мое дело политическое, а я — будущий политический заключенный. В стране, где запрещено официально преследовать по политическим мотивам! Это даже не подбешивало, а удивляло — насколько у нас в стране они этого не скрывают. В итоге я не решился доказывать свою правоту этой, скажем так, судебной системе. Россия не является правовым государством, и что-либо отстоять невозможно. И я решил покинуть Россию и уехал в Казахстан.
Я сначала порадовался, что нахожусь на свободе, но у меня было чувство, что нужно чем-то заниматься, продолжать свою деятельность. После знакомства с рядом чуваков, довольно хороших, и после мобилизации, начали организовываться шелтеры. Мы с товарищами также продолжали заниматься поддержкой зэков, устраивали вечера солидарности в поддержку узников «Тюменского дела», которых репрессируют вообще ни за что. Но где-то с января за моим шелтером была установлена слежка. МВД, ФСБ и прочие властные структуры России сообщили казахским коллегам якобы «есть информация, что тут живет банда террористов». 9 февраля 2023 года казахские силовики просто свободно зашли в квартиру, разбудили меня, и просто увели в участок, из которого я уже не вернулся.
Мое освобождение обусловлено, в первую очередь, работой прекрасных казахстанских и российских правозащитников, в том числе сотрудников Казахстанского международного бюро по правам человека. Они добились моего освобождения через закон Республики Казахстан о беженцах.
По нему лиц, ищущих убежища, запрещено выдворять и возвращать на границу страны. Тем более, если им угрожает преследование по политическим мотивам. Еще меня поддерживали в СИЗО анархисты и антиавторитарные левые. Даже несмотря на то, что левое движение разобщено, я заметил сплоченность среди тех, кто меня поддерживал. Начиная с моего задержания и до самого конца со мной было очень много товарищей, которые оказывали различную поддержку. В том числе и финансовую, чтобы я находился в следственном СИЗО, как говорится, хоть на чем-то.
Сейчас я в Германии и мой единственный план — познакомиться с местными представителями анархистского движения, пообщаться с ними. Еще планирую приобщиться к левому комьюнити эмигрантов из России. А уже после этого пытаться что-то делать дальше, как-то двигаться. Я считаю, что нужно продолжать заниматься своей деятельностью, бороться, и, даже находясь в эмиграции, не забывать о своих корнях, не забывать о том пиздеце, который происходит в России. Нужно поддерживать огромное количество политических узников, в том числе анархистов. Нужно постепенно развивать различные горизонтальные социальные инициативы взаимопомощи.